Статья опубликована в «Новой городской газете» 31.10.2024

30 октября — в нашей стране отмечается День памяти жертв политических репрессий. Для нашего города и края это значимое событие, ведь их географическое расположение предопределило создание и нахождение здесь исправительных и трудовых лагерей. Очень показательна история политических репрессий в нашей стране на примере посёлка Рябино.

В октябре 2017 года в цокольном этаже церкви во имя Пресвятой Девы Марии Фатимской открылся музей посёлка Рябинино. Он посвящён истории создания этого населённого пункта и людям его основавшим. Надо отметить, что Рябинино расположен в 300 км к северу от Перми и в прошлом году здесь широко отметили 100-летие.

До революции на Чердынский, глубоко православной земле, такого населённого пункта не было. Посёлок основали на месте маленького хуторка Муромцево (Муромцев — это фамилия лесничего, который выделил земельный надел под посёлок). Он был создан для рабочих, занятых на сплавных работах и в затоне — это зимняя стоянка судов. Уже к 1931 году, то есть через 8 лет, здесь была пристань — причаливали баржи с грузом.

С самого начала, в 20-е годы, сюда принудительно ехали, в частности, из Белоруссии и Украины, раскулаченные семьи. Местные власти расселяли их в домах рябиницев. Затем пришли 30-е годы — начались политические репрессии за антисоветскую деятельность. Вдоль берега реки Вишера стали строить бараки для политзаключённых. Потом наступило лето 1941 года, начало Великой Отечественной войны, и началась депортация немцев с Повожья. Также в Рябинино в военное время ссылали поляков, эстонцев, финнов, японцев, корейцев, ауновцев, бандеровцев, власовцев.

Посёлок стал спецкомендатурой сначала Усольлага, потом Вишерлага и Ныроблага.

Благодаря собранному материалу ребятами из Рябинино под руководством директора школьного музея Светланы Бабиковой, мы располагаем историями рябининцев, которые стали местными жителями — из-за репрессий.

Супруги Лисовые

Лисовой Сергей Степанович родом с Украины. Его семьи коснулось раскулачивание. Он был фронтовиком, участвовал в Сталинградской битве, попал в плен. Пройдя муки ада гитлеровских захватчиков, солдат после освобождения из плена получил на родине ещё и 10-летний срок заключения, который отбывал в Рябинино. Его жена Евдокия Дмитриевна была родом из Красноярска. По воспоминаниям Евдокии Дмитриевны, двор семьи был полон живности, сами всё выращивали, трудились от зари до зари. И вот за их труд, за желание жить в достатке, они были об’явлены кулаками и врагами народа, высланы в город Нарымск Томской области. Во время пути умерло немало людей: в основном, замерзали от лютого холода. Умер дорогой и её девятимесячный братишка. Мама около 9 дней скрывала его гибель от сопровождающих комендантов, потому что, обнаружив мёртвых, их просто выкидывали в снег на растерзание хищникам и воронам. В 42 году отца внезапно забрали в трудармию и увезли в далёкое Рябинино. Спустя несколько лет Евдокия Дмитриевна отправилась в след за отцом. Здесь и нашла она свою судьбу: встретила мужа, с которым прожили вместе до глубокой старости.

Алисевич Людмила Викторовна была родом с хуторка Липки Заславского района в Белоруссии. Родилась она в 1926 году. В мае 1931-го семью выслали как кулацкую в Пермскую область. Всего у Алисевичей было 5 детей, двое из них попали в детский дом в Добрянке, ещё двое детишек умерли, будучи маленькими, в 30-е годы.
Муж Людмилы Викторовны — Лев Егорович Шульц, 1924 года рождения, из числа репрессированных немцев Поволжья. Ему пришлось познать, как носить передачу отцу, арестованному в 1937 году.

Лев Шульц и Людмила Алисевич

Эти 2 истории дают представление о том, что пережили люди, к которым применили политическую репрессию: выселение из родного дома и насильственный вывоз вглубь страны из-за признания принадлежности к слою кулаков (зажиточных людей) или из-за немецкой национальности.

О том, как жилось здесь репрессированным можно судить по инсталяциям в Рябининском музее, фотографиям: спали на парах, тяжело трудились, скудно питались.
Вот, например, что вспоминает о военных буднях своих родителей Баженова (в девичестве — Стефан) Лидия Гейнриховна:

Эмма и Гейнрих Стефан

— В трудармии и маме, и папе было тяжело: не посильный, изнурительный труд. Продукты питания практически все порченные. Высушить одежду было негде. Люди часто умирали от тех условий, в которых им приходилось жить. Папа удивлялся: «Как мы всё это выдержали? Не понимаю». Деревья рубили так, чтобы пенёк был вровень с землёй. И после обеда трудармейцы вновь выходили на работу. Сообразив однажды, что, если так низко наклониться, то обед в желудке не задержится, папа решил срубить пенёк чуть повыше. Увидев это, конвоир подбежал к нему, схватил за шиворот и закричал: «Ты что делаешь? » А папа ответил, что срубит этот пенёк второй раз, а сейчас пусть обед немного уляжется в желудке. Ещё он вспоминал, как однажды был очень сильный ветер. Им налили в чашки баланды. Он понёс свою чашку. В это время порыв ветра свалил его с ног. Баланда разлилась. И он плакал, как ребёнок: вторую чашку уже не нальют.
Был и такой случай. Во время работы отец нечаянно отрубил себе палец. И удивился, что даже крови не было. Обращаться в санчасть? А что толку. Замотал какой-то тряпкой и давай дальше работать.

А вот каково пришлось детям репрессированных узнаем из воспоминаний Тихона Васильевича Боровика (он родом из Белоруссии, семью раскулачили и сослали в Красновишерский район).
Детей забрали в ясли. Им там не нравилось. Как-то раз Тихон решил оттуда убежать. Он был тогда маленьким. Упав в снег, не мог встать. Когда его нашли, то, оказалось, что у него обморожены руки. Мальчика ещё и наказали!
Была ещё и такая история. Случилось это летом, во время прогулки в лесу. Дети были с няньками, которые не очень внимательно следили за ними, и они разбрелись. Некоторых из них нашли только через неделю. То место подсказала старая женщина. Ей приснился сон, что дети спят за большим пнем. И на самом деле так и было.

Это самые яркие из многочисленных историй, которые бережно собраны школьными музейщиками из Рябинино. Фотографии, личные вещи репрессированных хранятся в музее посёлка.
Очень важно сказать, что репрессированные по национальному признаку после реабилитации не могли вернуться на родину. Конечно, ни о каком возврате имущества не было и речи ни для раскулаченных, ни для немцев, например.

Моя бабушка Гаук Роза-Мария Людвиговна, немка, высланная вместе со всей семьёй из Крымского села Атай, оказалась в Березниках в возрасте 15 лет в трудармии. Уже после войны, будучи семейной, она ездила в Крым на отдых, приехала в родное село, нашла свой дом, ей открыли дверь чужие люди…
Что поразительно: бабушка никогда не была озлоблена на власть. Да, она не любила вспоминать и рассказывать о пережитом горе (а ведь их тоже везли в вагонах для скота, местные жители называли их фашистами, и она потеряла большой палец на руке, когда делала ящички для патронов). То же можно сказать и про рябининцев: они приняли посёлок как свою вторую родину и сделали свою жизнь здесь крепкой, добротной, красивой!

Мы не можем изменить прошлое, но можем поучиться у репрессированных людей стойкости, мужеству, жизнелюбию и доброте!

Елена Гизатуллина

Фото из музея посёлка Рябинино и личного архива Л. Баженовой